Вместо введения – краткий экскурс в москвоведение. «География – это судьба», говорили мудрые политики и полководцы, и нынешняя ситуация в Бирюлево полностью подтверждает это наблюдение. Станций метро в самом Бирюлево нет, до ближайшей надо с полчаса (если не будет пробок) ехать в автобусе через кладбище, промзону и ту самую овощебазу. Или идти пешком очень быстрым шагом минут 45-50 по кольцевой дороге. Само Бирюлево зажато между двумя промзонами, лесопарком и МКАДом, да и вдобавок рассечено надвое железной дорогой Павелецкого направления. Слева от железной дороги – Бирюлево-Западное, справа – Восточное. В общем, по московским меркам Западное Бирюлево – один из самых непривлекательных районов города. Скажу честно, до вчерашнего дня я в Западном Бирюлеве не был ни разу в жизни.
В общем, поездка в Бирюлево задумывалась как своеобразная этнографическая экспедиция в прифронтовой район. О ее результатах и докладываю.
21:05
Из небольшого заброшенного сада, отделяющего Западное Бирюлево от МКАД, выхожу на Востряковский проезд. Машин тут ездит много, а пешеходов практически нет. Те, что есть, стараются быстрее добраться до дома, женщин и девушек торопливо сопровождают мужчины. Все дворы плотно заставлены автомобилями, которые считаются в Москве «кредитными» – недорогими, но новыми иномарками. То есть, сказать, что район какой-то особенно бедный, нельзя. Да и дворы тут чистые, в темноте этот район слабо отличается от любого другого. Кругом тишина, но какое-то напряжение чувствуется.
21:15
Обойдя несколько дворов, захожу за соком в магазинчик, находящейся в 100 метрах от места убийства Егора Щербакова. В магазине персонал «славянской наружности», что охранник, что 2-3 продавщицы. Со мной вместе заходят местные ребята, покупают пиво, немного, по поллитре чего-то светлого на каждого. Пришли, судя по всему, в первый раз. Алкоголь, кстати, продается без дополнительных ограничений, так же как везде, но ажиотажа в его закупке не наблюдается. Народ выглядит сосредоточенным.
Подхожу к месту убийства, дому 7 корпус 1 по Востряковскому проезду. Весь узкий тротуар с южной стороны дома метров 4-5 на всю ширину завален цветами, на заборе горят свечи, выставлены 2-3 фотографии Егора. Кто-то принес место сигареты, кто-то оставил шоколадку. У первого подъезда сидят люди неопределенного возраста и накачивают друг друга:
– Как же так можно, почему милиция бьет ребят? ЭТИ же тут режут всех, девчонок насилуют!
– Понятно зачем, «черные» всю милицию скупили, а на нас им насрать, – резюмировал собеседник и нервно затянулся.
У шестого подъезда группа молодежи, человек 7-8, из них только у двоих в руках пиво. Парни задумчивые, а девушки их намного активнее. Одна не унимается:
– Чернота тут ходит, лезгинка, ё-мое, слово скажешь – они тебе ножом. Я не хочу, чтобы меня тут резали, на нашем районе! Я хочу тут жить, понимаешь?!
Собеседник пытался что-то сказать, мол, кавказцев тоже бьют, но развивать тему не стал, понял, без толку.
Иду дальше, вглубь района. Старшеклассник уговаривает мать погулять еще. Говорит:
– Мы все тут сейчас, надо друг другу помогать. А то нерусские всех вырежут. У меня телефон заряжен, я только тут во дворе буду, к 11 вернусь домой.
Мать неохотно соглашается, то ли поняв правоту, то ли удивляясь смелости сына.
21:40
В одном из дворов рядом с местом убийства стихийный митинг, выступает депутат ГД Бочаров. Вокруг него человек 80 местных жителей, много подростков, примерно половина участников – девушки. Депутат уговаривает народ разойтись по домам, те не хотят? «Да вы тут все пьяные что ли?» – не сдержал гнева барин-избранник. «Никого тут пьяного нет» – взревела толпа и пошла в сторону «Бирюзы». Встреча с избирателями сорвалась.
Тем временем полиция усиленно «шерстит» подъезды. Причем милиция не в виде участковых, а похожая, скорее, на спецназ – накачанные рослые парни, в руках которых баскетбольный мяч кажется теннисным.
22:00
По району ходят группы из 3-5 подростков, постоянно созваниваясь друг с другом. Подхожу к одной из них, спрашиваю, как пройти к «Бирюзе». Те, узнав что я журналист, предлагают присоединиться к ним, ибо сами туда собираются. Медынская улица запружена ОМОНом, который, правда не препятствует передвижению молодежи. ОМОН в полной выкладке, с дубинками-«демократизаторами», но без собак и огнестрельного оружия. Многие ОМОНовцы приехали не только на обычных «Пазиках», но и на микроавтобусах с номерами, похожие на «блатные» (Е…КХ, А…ММ и все подобное). Чем ближе к «Бирюзе» – тем больше ОМОНа. Хотя, судя по обрывкам разговоров, большинство правоохранителей не очень-то понимают, зачем их тут собрали против подростков и вряд ли готовы проявлять усердие.
Мои собеседники 19-летние ребята, учащиеся колледжей, Сергей и Валентин. Одному из них вчера крепко досталось дубинкой по ребрам. Спрашиваю, правда ли то, что пишут в интернете о еженощных массовых скоплениях «гостей с юга» по району. «Нет, все намного хуже» – объясняет Валентин. Говорит, что только сегодня тут тихо и никого нет, а обычно гулянка «гостей» продолжается всю ночь, пока к 4 утра им не надо идти на овощебазу. По его словам, полиция прекрасно знает, в каких квартирах прячутся «гости», но ничего не предпринимает, ибо «там все куплено». Если парни передают сухие факты и делают несложные выводы, девушки приправляют их слова эмоциями. «Жить невозможно, постоянно пристают! Да они нас всех блядями считают, которые обязаны их обслуживать что ли? Нет, мы честные девушки, хотим жить здесь, жениться, родить детей, и чтоб этих тут не было, все!». И видно, что эмоции абсолютно искренние.
22:30
Подходим в один из дворов, тут сидит еще одна группа молодежи, человек 7-8, половина девушки. У них на всех 3 бутылки легкого пива, но не от бедности, а оттого, что половина не пьет. Ребята уточняют, куда сегодня идти, то ли на «товарку» (станция Бирюлево-Товарная, где накануне жители били арбузы), то ли на одну из площадей микрорайона. Пока обсуждают, появляются рослые ребята из ОМОНа в бронежилетах:
– Что делаете, так, пиво пьете, 18 лет есть всем?
– Всем есть! И вообще, зачем вы здесь ходите, почему не на базе, не по квартирам этим?
– Мы тут ходим, чтобы вас спасти, если что, и чтобы глупостей не наделали.
Западное Бирюлево: кто виноват и что делать?
– А где же вы раньше были, – вскипают девушки – Почему парней наших режут, девчонок насилуют, а вам – плевать? Вы же русские ребята, у вас тоже есть любимые, братья! Вот зарежет «черный» вашу девушку или изнасилует – тоже будете по подъездам ходить, смотреть, кто пиво пьет? Мы, – почти хором распаляются девушки – хотим тут жить спокойно, работать, замуж выйти, детей воспитывать. А чернота этого делать не дает, и от вас помощи никакой!
Да, в части прорыва бреши в сознании среднего ОМОНовца 2-3 заряженные девушки куда эффективнее 50 «скинхедов», что и вышло, правоохранители посоветовали «допивать и расходиться по домам», и пошли дальше. Видно, что эти вопросы им задавали уже не раз за сегодня.
Удивляюсь, неужели тут все друг друга знают? Да, соглашается Сергей, говорит, что они «живут в черном районе», русских мало, потому все вынуждены поддерживать связь друг с другом. Стараются помогать, передавать информацию, координировать действия. Спрашиваю, отчего плохо сотовая связь работает, «глушат» что ли? Нет, отвечает Сергей, связь просто «виснет» из-за того, что «все на телефоне и в интернете», а отключать ее не будут, потому что «менты сами по мобилам общаются, раций у них мало».
23:40
Улицы окончательно пустеют. ОМОН разъезжается, магазины закрыты, последние прохожие дошли до дома, а автобусы не останавливаются на остановках. Пришлось идти пешком до «Аннино». Что можно сказать в итоге?
За сутки с момента активной фазы протеста местные жители неплохо изучили специфику работы полиции, а уж специфику жизненного уклада «гостей» они прекрасно знают уже много лет. И соседство это им очень не нравится. Но отступать они не намерены, и готовы вести информационную работу максимально широко. Мне, как журналисту, например, рассказывали все, подтверждали свои выводы фактами из их жизни. Они надеются, что максимально широкое распространение информации про взаимовыгодный симбиоз рабовладельцев с овощебазы, местной власти и руководства правоохранительных органов сможет хоть как-то улучшить их жизнь.
Удивляет, что такое количество ОМОНа было брошено, в, общем-то, на детей. Кто-то говорил, что в воскресение «на подмогу» бирюлевцам приехало несколько сотен болельщиков, но мои собеседники это опровергли, сказали, что тот же ОМОН просто не выпустил их с платформы. Так что Бирюлево защищается, в основном, собственными силами. Идеологическим авангардом этой защиты выступают девушки. Они подбадривают парней и лихо троллят редких депутатов и полицейских, чего парни делать побаиваются. Один из них показал из-за куртки черно-желто-белый шарф и гордо сказал, что теперь он его будет носить, и они еще будут бороться.
А еще мало где в Москве так часто звучит слово «русский». И не только в этническом, но и в каком-то обреченно-героическом контексте, который уж точно не найдешь у болотных колумнистов и среди «братьев Навального» (кстати, куда их бирюлевская фракция запропастилась?). Значит, 20-летние студентки колледжей понимают что-то гораздо лучше и острее, чем «креативный класс» с двумя загранпаспортами.
Значит, у России есть будущее. Смутное, но есть.
Вот только не объединятся ли против него «креаклы» с «жуликами и ворами»? Время покажет.
Петр Королев, гражданин РФ
