Андрей Манойло

Член Научного совета при Совете Безопасности РФ, профессор кафедры российской политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, доктор политических наук.

В современных цветных революциях центральное место занимают технологии конфликтной мобилизации, предназначенные для вовлечения молодежи в протестное движение. Ведь именно молодежное протестное движение является основной ударной силой любой цветной революции. Вовлечь в протестное движение молодежь проще всего: она сама активно ищет любые возможности для социализации, приобретения или повышения своего социального статуса и ради этого готова участвовать в рискованных акциях, в том случае, если организаторы этих акций обещают быстрый и гарантированный успех. В этом поиске молодые люди довольно быстро сами выходят на вербовщиков, готовящих активистов для цветной революции. При вступлении в контакт с вербовщиком последний начинает формировать у молодого человека устойчивую мотивацию к участию в протестных акциях, точно просчитывая реакции собеседника и играя на таких чертах характера любого молодого человека как юношеский максимализм, обостренное чувство справедливости (при отсутствии собственного опыта восстановления этой справедливости), нетерпеливость (стремление достичь всего и сразу, здесь и сейчас), потребность в признании.

Основным объектом устремлений политтехнологов цветных революций являются не группы оппозиционно настроенных людей, а изначально политически нейтральный электорат с не определившимися взглядами.

Последняя потребность у молодых людей, идущих в цветные революционеры, часто выражается в стремлении обрести социальный статус, выделяющий его из среды ровесников, причем немедленно. Если этот мотив является основным, то вербовщики сразу начинают с того, что любой участник цветного революционного движения может очень быстро (за считанные дни или недели революции) стать командиром группы, затем – сотником майдана, или еще кем-нибудь, даже более значительным. И затем хвастаться этим социальным статусом перед девушками. На это многие ведутся, забывая о реальных опасностях, связанных с личным участием в антиправительственном мятеже.

Как правило, основной площадкой для поиска и вербовки молодых людей становятся социальные сети, в которых молодежь проводит значительную часть своего времени. При этом пространство социальных сетей устроено так, что оно само способствует организации пользователей в малые и большие социальные группы, сообщества, которые затем демонстрируют тенденцию к быстрому росту числа участников и их сплочением в результате выстраивания между участниками в процессе неформального общения горизонтальных связей.

Как правило, вербовщики и специалисты по сетевой коммуникации не идут в уже сформированные группы и сообщества, а создают в социальных сетях новые группы, имеющие изначально как политическую, так и неполитическую повестку. Причем сегодня неполитизированные группы используются ими чаще, чем политизированные. Дело в том, что в группу, изначально заявившую о своем неприятии действующей власти, пойдут только убежденные оппозиционеры, которых ни в чем дополнительно убеждать не надо – это и так готовый электорат для любой цветной революции, по сигналу он первым выйдет на улицы.

Вербовщики-политтехнологи цветных революций работают с нейтральной аудиторией, с неопределившимися в своих политических предпочтениях людях, для которых политика лежит на далекой периферии их жизненных интересов. Таких людей в России и других странах, как ни удивительно, большинство: открытые политические лозунги их пугают, вне зависимости от содержания. Именно поэтому политтехнологи цветных революций основную борьбу развивают за нейтрально настроенный, политически пассивный электорат. Именно этими гражданами накачивается протестное движение перед тем, как стать агрессивной политической толпой, и открыто выступить против действующей власти.

Для вовлечения молодых пользователей социальных сетей в протестное антиправительственное движение вербовщики используют целый спектр технологий конфликтной мобилизации. В качестве примера рассмотрим одну технологию, наиболее точно передающую приемы и особый почерк работы вербовщиков.

В любой соцсети создается группа любителей, например, персидских котят, которая начинает быстро расти. Большинство ее участников является молодыми людьми «нежного» (школьного и студенческого) возраста: все любят котят, очень многие их уже имеют, а еще больше – мечтают завести. Попав в группу, молодой человек (как правило, это девушка, многие, из которых приводят с собой молодых людей) начинает активно обсуждать всевозможные вопросы, связанные с котятами. Активное общение приводит к быстрому сплочению, превращению в самое настоящее социальное сообщество, выполняющее в жизни его участников вполне определенную социальную функцию. При этом повестка остается неполитизированной. Признаков того, что группу для своих целей создали вербовщики из сетевой организации, формирующей протестный электорат для цветной революции нет. Так продолжается до момента, когда группа станет настолько большой, что по-настоящему заинтересует политтехнологов цветной революции. С этого момента повестка группы начинает меняться, постепенно и незаметно для сознания переключая внимание участников группы на политические проблемы. Технологически это делается путем контролируемых вбросов специально подготовленной информации.

Вербовщики-политтехнологи цветных революций работают с нейтральной аудиторией, с неопределившимися в своих политических предпочтениях людях, для которых политика лежит на далекой периферии их жизненных интересов.

Однажды в контур общения социальной группы попадает следующая новость: у одной из участниц группы, совсем юной и беззащитной девушки, выгуливавшей своего любимца – маленького пушистого котенка, этого самого котенка переехала машина представительского класса, выехавшая на тротуар. Задавив котенка и едва не сбив саму девушку, машина скрылась. Водитель – кем бы он ни был – не остановился и ничего не сделал, чтобы помочь жертве трагедии. Эта новость становится полной неожиданностью для большинства участников группы и поэтому шокирует всех. Психика большинства участников группы оказывается настолько взбудораженной, что практически сразу же переходит в особое психологическое состояние, которое психиатры называют «пограничным»: это состояние крайнего эмоционального возбуждения, неустойчивое, готовое в любой момент вылиться в истерику или в другие аналогичные формы девиантного поведения, когда человек настолько возбужден, что не в состоянии контролировать свои эмоции. Переживающие участники группы быстро консолидируются внутри группы в еще одно, более тесное, сообщество, сплоченное общим сильным переживанием, и начинают быстро накручивать друг друга до грани, за которой должна следовать разрядка в виде истерики.

Но групповая истерика как раз и не наступает. Дело в том, что остается неясным, кто именно является виновником трагедии – неизвестно, кому принадлежит та сама машина представительского класса. В результате группа, коллективно и согласованно перешедшая в пограничное состояние, замораживается в нем до нового вброса информации, уточняющего, кто же сидел за рулем автомобиля, раздавившего бедного котенка. Есть только всеобщее резко негативное отношение к неизвестным автомобилям представительского класса, которые давят котят.

Группа начинает сплачиваться не ради достижения какой-либо цели, а против общего врага, в образе которого выступает власть.

И этот вброс не заставляет себя ждать: в группу приходит информация о том, что машина, задавившая котенка, принадлежала российскому чиновнику – это был служебный автомобиль. И мгновенно вся ненависть, накопленная участниками группы за время пребывания в пограничном состоянии, весь негатив тут же переносится на чиновников как класс. Все начинают обсуждать чиновников, беззаконие, которое они творят, их безнаказанность, и т.д. При этом никто не замечает, что повестка группы уже поменялась: она стала политической с того самого момента, когда главной обсуждаемой новостью стала личность неустановленного чиновника, неразрывно связанного с российской властью.

В этот момент в группе появляются первые критические выпады против власти вообще и российской, в частности. Через некоторое время в группе появляется новый вброс, конкретизирующий личность виновника трагедии – того самого чиновника, который сидел за рулем автомобиля, задавившего беззащитного котенка. Утверждается, что это была служебная машина с номерами администрации президента (не важно, какого), следовательно, за рулем ее сидел чиновник из администрации, или его водитель. Эмоциональное напряжение группы, балансирующее на грани срыва в массовую истерию, наконец, находит канал для стока – объектом всеобщей ненависти становится правительственный чиновник – сотрудник администрации президента.

В результате повестка группы сразу становится не только политической, но и приобретает скрытую антиправительственную направленность. В результате следующий вброс информации закрепляет подмену, которая и так уже состоялась: в группу поступает модифицированная установка, звучащая как «власть раздавила беззащитное существо, только начинающее жить».

У большинства участников группы возникает состояние испуга и одновременно – чувство беззащитности перед образом власти, давящем их питомцев. Это формирует в их подсознании установку на действие, готовность искать защиту от той мифической угрозы, которая подменила в их сознании и подсознании реальность. Одновременно в группе нарастает волна протеста против произвола все той же власти, представители которой – чиновники, на дорогих машинах, начинают восприниматься как абсолютное зло. Группа начинает сплачиваться не ради достижения какой-либо цели, а против общего врага, в образе которого выступает власть.

Для закрепления эффекта и, одновременно, установке группы на конкретное действие (то есть направление протестной активности в определенное русло), политтехнологи цветных революций делают заключительный, финальный вброс: «Преступная власть раздавила котенка. Сегодня она проехалась по котенку, завтра – по вам!». И вся группа мгновенно переходит в состояние повышенной агрессивности, готовности немедленно выступить против действующей власти, выйти на майдан. Организаторам цветной революции достаточно дать им сигнал.

Приведенная схема – всего лишь один пример технологий, используемых вербовщиками и политтехнологами цветных революций. Знание того, как эти технологии действуют, кем и в каких условиях применяются, позволяет просчитывать действия их операторов и разрушать технологическую цепочку. В эффективном противодействии сетевым технологиям конфликтной мобилизации кроется главное условие эффективного противодействия современным цветным революциям.

 

Андрей Манойло