О разнице между словом и делом
Сегодня в воздухе витает своеобразное представление о сирийском конфликте как о неявном начале Третьей мировой войны. Турция считает северную часть Сирии чуть ли не своей территорией (раньше земли принадлежали Османской империи), Саудовская Аравия озабочена региональным соперничеством с Ираном, Иордания испытывает натиск со стороны беженцев, что говорить о Западе… На фоне локальных противоречий неожиданно возникло ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация). Плюс, наша страна яростно пытается доказать собственное величие и самоутвердиться перед лицом международной общественности.
10 сентября 2016 года Москва и Вашингтон согласовали документ из пяти пунктов, «позволяющий прекратить страдания и обеспечить переход к политическому процессу», — сообщил госсекретарь США Джон Керри. Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров в свою очередь подчеркнул, что соглашение, по вопросу которого официальные представители ведомств совещались в Женеве в течение 14 часов, дает возможность «наладить эффективную координацию в борьбе с терроризмом, решить гуманитарный доступ к нуждающемуся населению в Алеппо и укрепить режим прекращения боевых действий (РПБД)». Ключевая дата реализации договоренностей — 12 сентября.
В планах: создание специального российско-американского исполнительного центра, в котором военные и представители спецслужб будут заниматься разграничением террористов и умеренной оппозиции. На деле: 17 сентября самолеты американской коалиции наносят удар по сирийским войскам в районе города Дейр-эз-Зор, постоянный представитель Штатов в ООН Саманта Пауэр обвиняет Россию в нарушении правил, 19 сентября боевики обстреливают совместный гуманитарный конвой ООН и Сирийского общества Красного полумесяца. «Американо-российская сделка по Сирии находится "на грани коллапса"», — комментирует положение The Washington Post. Какая грань? Грань всемирной катастрофы? Да что вы!
По данным издания «Свободная пресса», в ходе экстренного заседания Совета Безопасности ООН постпред России Виталий Чуркин объявил, что в Сирии возвращение к миру невозможно. «Это можно расценивать как приговор той крайне запутанной ситуации, которая сегодня складывается в Сирии, — прокомментировал заявление Чуркина эксперт Виктор Баранец в эфире Радио «Комсомольская правда». — И нет в мире гения, который бы подсказал всем действующим лицам, как выкручиваться из этого огнедышащего кратера сирийской войны».
Претензия на доминирование
Акцентируя внимание зрителей на шаткости положения ООН, «Первый канал» выкладывает на сайт справку об истории создания и функционирования международного сообщества. «В 1942 году появился план мирового устройства после Второй мировой войны. План президента США Рузвельта, — рассказывает корреспондент Олег Шишкин. — Он назывался "Четыре полицейских". Рузвельт предлагал сосредоточить власть в будущей Организации Объединенных Наций в органе, который получил название Совет Безопасности. Не слишком демократично. Но тогда шла Вторая мировая война, гибли миллионы людей, нужны были решения, чтобы такого больше никогда не допустить. И все-таки полицейских предполагалось четыре. Антигитлеровская коалиция — США, Советская Россия и Англия плюс Китай. По этой логике и был создан Совет Безопасности ООН с правом вето у его постоянных членов».
Что дальше? Ужасающие события в Ираке, нарушение базовых принципов ООН и заявление бывшего генерального секретаря НАТО Андерса Расмуссена (вольная цитата). США должны стать «мировым полицейским», потому что только Америка обладает необходимым материальным и моральным величием, чтобы остановить сползание в бездну и укрепить мир в «большой деревне». Думается, именно в этом направлении медленно, но верно сегодня перемещается «единоличный» Вашингтон. И что интересно, под политики невмешательства со стороны остальных мировых держав.
В декабре прошлого года Алексей Пушков, председатель комитета Государственной Думы ФС РФ по международным делам, в рамках арены мнений «Октагон» обсудил с москвичами ситуацию в Сирии. На минуточку, за последующие восемь месяцев масштаб конфликта не только не уменьшился, но увеличился в разы.
«Сейчас мы вступаем в новую фазу того, что я бы назвал схваткой за Ближний Восток и, в конечном счете, за глобальное мироустройство, — начинает Пушков с серьезной нотой в голосе. – Почему все так сошлось на Сирии? Потому что именно здесь проверяется способность крупных стран действовать самостоятельно и добиваться своих целей. Это прекрасно понимают в Соединенных Штатах, понимают в Англии, в Париже, в Берлине. Осознают это и в Пекине, хотя Китай намеренно держится в стороне. Американцы с начала 90-х годов имели очень большие возможности повлиять на развитие Ближнего Востока так, как они считали нужным. СССР им не мешал, их союзники им, естественно, не мешали, немцы не мешали, англичане, французы… И что мы получили в итоге? Они добились того, что этот район превратился в развороченные внутренности. Был регион, а теперь его внутренности вывалились на улицу. Я не случайно применяю это сравнение, потому что целые государства фактически превратились из зон большей или меньшей нестабильности в зону просто кровавого хаоса».
С позиции не силы, но здравого смысла
Политик обратил внимание на Тунис, в котором ранее никогда не было террористических актов. Это государство всегда было одним из самых близких к Европе по стилистике арабского мира, хотя и со своими отличительными особенностями. За несколько месяцев там произошли жестокие теракты, направленные вовсе не против военных. Достаточно вспомнить о трагедии в городе Сус на территории отеля «Риу Империал Мархаба», в результате которого были убиты 38 туристов и порядка 30 получили ранения. Террористы высаживаются на пляжах и начинают расстреливать отдыхающих граждан.
В Ливии свергли Муаммара Каддафи, стремясь таким образом посеять ростки демократии на Ближнем Востоке. Семя упало в дурную почву? Всем сегодня известно, какая в Ливии демократия! Страна разделена на две части, воюющие за место под солнцем, туда внедрился феномен ИГИЛ, контролирующий прибрежный город Сирт... А это не только источник потока беженцев, но и ворота к крупным нефтяным месторождениям на юге страны, интересующим исламистов. «Когда Усама бен Ладена выгнали из Афганистана в конце 90-х, он обратился к Каддафи с просьбой предоставить ему возможность создать свою штаб-квартиру на территории Ливии. Что ему ответил Каддафи? Он сказал: "Никогда!" Сильная власть не допускает создания террористических организаций», — напоминает Пушков.
Посмотрите на Ирак. Конечно, Саддам Хусейн не был отрадой демократической публики, он всегда представлял диктаторскую сторону власти. Но это было некоей гарантией обеспечения стабильности в нестабильном регионе: ни о какой «Аль-Каиде», а тем более прообразе ИГИЛ даже речи быть не могло. Убрали Хусейна — 40% государства оккупировано исламскими радикалами, которые находятся в 120 км от Багдада. Причем, американцы с этим ничего сделать не могут или… не хотят. В любом случае — почти ничего не делают.
«От Америки мы слышим: давайте уберем Асада, и все будет нормально. Ничего нормально не будет! Это уже было, это уже проходили. Нам в третий раз навязывают идею свергнуть режим, теперь в Сирии. В итоге власть возьмут люди с оружием и ясно, что все обернется полной и тотальной катастрофой».
Реальность в цифрах
Люди, которые идут на Дамаск, так называемые умеренные оппозиционеры, руководствуются особый правилом: «Христиан в Бейрут, алавитов (сирийских шиитов) — на кладбище» (то есть одних в изгнание, других — под нож). Как с этим лозунгом можно создавать какую-то новую независимую Сирию? Да, есть силы, преимущественно живущие за пределами страны, которые хотели бы какой-то сирийской демократии, но это отдельные люди или группы людей, в большинстве своем – проамериканские или пробританские. Они не представлены на поле боя. Это некие куклы, существующие на средства запада и надеющиеся поучаствовать в дележе власти.
На вопрос «как вы относитесь к ИГИЛ?» сторонники оппозиции отвечают: «Очень хорошо, это наши братья». Непонятно, как вместе с ними западные коллеги планируют воевать. А воевать-то надо! Нет практически ни одной войны, которую можно было бы выиграть исключительно с воздуха. Военно-воздушные операции создают наилучшие условия для зачистки территории на суше, а единственная реальная сила, способная бороться с террористами на земле, — это армия Асада. Другой силы нет. И если нас хотят убедить, что вот эта оппозиция, которая делит одну территорию с «Джабхат ан-Нусра», будет сражаться с ИГИЛ, то мы хотели бы получить минимальное подтверждение этому, а не просто словесные упражнения людей, жаждущих выдать желаемое за действительное.
По сообщениям федерального канала, «за время войны в Сирии погибли 115 тысяч человек. И это минимальная оценка. Беженцами стали 13 миллионов человек из 20 миллионов населения этой страны. Алеппо до начало столкновений насчитывал семь миллионов жителей. Сейчас — не более двух миллионов, и треть из них — беженцы. Город разделен войной на две части: в восточной засели боевики, западная контролируется правительственными войсками. Линия фронта проходит прямо по жилым кварталам. Если Асад уйдет, Сирии больше не будет. А будет «гуляй-поле», непригодное для нормальной жизни людей».
То, что мы наблюдаем сегодня, — это результат 25-летней американской дипломатии, амбиций политиков или промывания мозгов всем остальным? Не мое право судить. Но как бы там ни было, «дальше», «завтра» и «послезавтра» может не стать в любой момент, пока человечество продолжает копать яму во имя мнимого превосходства отдельных его представителей. Кто окажется в этой яме? Предсказать не берется уже ни один аналитик.
Ирина Ботвиньева