Решение Джеба Буша о начале кампании по выдвижению в президенты США вновь привлекло внимание российской аудитории к американским политическим процессам. Как это нередко случается, у обывателя в результате упрощенного взгляда на проблему формируется не самая объективная картина предвыборных реалий этой страны. Некоторыми отечественными аналитиками, к примеру, уже сегодня, за год до начала прямого противостояния республиканцев и демократов, прогнозируется неизбежная борьба двух кланов – Бушей и Клинтонов, независимо от исхода которой, российско-американские отношения якобы ждет существенное похолодание. В реальности же, подобные выводы представляются преждевременными. Исход электоральных баталий, как и его влияние на внешнюю политику США, зависит от множества факторов, и пресловутая клановость (свойственная практически всем демократиям мира – включая и Россию) в их числе занимает далеко не первое место.

Наиболее любопытная интрига, конечно, связана с подготовкой к праймериз республиканской партии, старт которым будет дан лишь в начале следующего года. Джеб Буш сейчас действительно лидирует в различных социологических опросах среди однопартийцев, однако его рейтинг зачастую не превышает 10%, да и само лидерство он делит с потенциальными конкурентами. Бывший губернатор Флориды явно пытается представить себя объединяющим различные фракции республиканцев кандидатом, приемлемым и для ветеранов консервативного лагеря, и для склонных к популизму сторонников так называемого «движения чаепития», возникшего в конце 2000-х годов. Другим конкурентным преимуществом Буша считается впечатляющий перечень поддержавших его идеологов партии, у многих из которых, впрочем, за спиной – достаточно противоречивый период сотрудничества с администрацией 43-го президента страны. При внимательном рассмотрении, в этой «группе поддержки» несложно найти практически всех идеологов иракской войны, о чем Бушу, несомненно, в ходе теледебатов напомнят многочисленные оппоненты.

Однако более существенных козырей, позволяющих представителю влиятельного клана считаться фаворитом праймериз, пока что не обнаруживается. В отличие от отца, он не может похвастаться ярким опытом работы на национальном уровне и глубоким знанием проблематики международного масштаба. В отличие от брата – не отличается харизмой и неординарным имиджем, принесшим тому голоса «одноэтажной Америки». Трудно сказать, каким образом Буш планирует опережать таких соперников, как, например, идущий за ним нога в ногу губернатор Висконсина Скотт Уокер. Последний во многих отношениях выглядит даже привлекательнее для большинства избирателей – он относительно молод, красноречив, прекрасно зарекомендовал себя во внутриполитической жизни штата и является достаточно новым лицом в американском политикуме. Джебу Бушу предстоит и непростая борьба с выдвиженцами вышеупомянутого «движения чаепития», уже несколько лет не сходящими с первых полос местных СМИ. Среди них – совсем недавно начавший политическую карьеру знаменитый нейрохирург Бен Карсон, сенатор Тед Круз, нанесший демократом множество поражений на Капитолийском холме и либертарианец Рэнд Пол, благодаря своей эксцентричности и принципиальности резко выделяющийся на общем фоне. Близким к данному движению (лишенному четкой иерархии и единого руководителя) остается сенатор от Флориды кубинского происхождения Марко Рубио, некогда считавшийся протеже Буша, но за последнее время превратившийся во вполне самостоятельную партийную «звезду». Каждый из этих претендентов способен оттянуть голоса значительных групп избирателей, которых стремление Джеба Буша заблаговременно объявить себя лидером гонки может и оттолкнуть. В памяти республиканцев еще свежи воспоминания об электоральном фиаско легендарного экс-мэра Нью-Йорка Рудольфа Джулиани, в 2008 году казавшегося многим фаворитом праймериз, но сошедшим с дистанции на их первой же стадии. У Буша в сложившихся условиях есть немало шансов пойти по схожему пути.

Как бы то ни было, независимо от фамилии политика, который следующей осенью все же поведет «великую старую партию» на выборы, ему предстоит крайне нелегкое столкновение с лагерем демократов. Традиционно считается, что у Хилари Клинтон практически нет шансов лишиться лидерства в борьбе за выдвижение своей кандидатуры. За счет кинематографичной биографии, опыта работы сенатором и госсекретарем (за время которой, впрочем, она не добилась каких-либо прорывных достижений) и поддержки со стороны либерального истеблишмента, Клинтон обеспечила себе впечатляющую фору задолго для начала внутрипартийного голосования. Впрочем, кроме нее в переживающей кризис Демпартии, по сути, не так просто найти избираемых деятелей схожего уровня. В частности, сенатор Элизабет Уоррен, прославившаяся борьбой с лоббистами Уолл-Стрит, недавно отказался от участия в борьбе. Некоторые амбиции сохраняются у вице-президента Джо Байдена, но его главным препятствием остается крайне преклонный возраст – 72 года. То есть, в случае тех или иных кризисов и скандальных в ходе избирательной кампании (которые нередко происходят даже в стане самых популярных американских политиков), как и банальных проблем со здоровьем, найти адекватную замену Клинтон демократам будет непросто. «Партия слонов» серьезно растеряла поддержку за время президентства Обамы, и вынуждена рассчитывать лишь на личные качества и харизму экс-госсекретаря.

Можно ли утверждать, что при любом развитии событий следующий президент США станет проводить более жесткий курс по отношению к РФ, нежели глава нынешней администрации? Точного ответа на этот вопрос на данный момент нет. С одной стороны, использование антироссийской риторики с момента присоединения Крыма стало частью вашингтонского мейнстрима. Пытаясь заручиться поддержкой наэлектризованной ведущими СМИ аудитории, практически любой популярный политик считает своим долгом отметиться соответствующими заявлениями. Над той же Хилари Клинтон довлеет и позиция склонной поддержать ее администрации Обамы, провозгласившей своей долгосрочной целью «восстановление территориальной целостности Украины». Крайне близки к Клинтон и крупные «мозговые тресты» - Институт Брукингса и Атлантический Совет, призывающие Белый Дом к усилению давления на Москву. Что касается республиканцев, то они, как правило, выступают в русле доминирующего тренда, но своим коньком считают внутреннюю и экономическую политику – в случае избрания диапазон их возможных ходов на международной арене будет значительно шире, чем у демократов.

Нелишне обратиться и к примерам из истории 20 века, доказывавшим, что американские реалии способны в перспективе принести немало неожиданностей. Так, в 1968 году, на фоне резонансных событий в Чехословакии и тяжело переживавшейся обществом войны во Вьетнаме, на выборах победил Ричард Никсон, ранее имевший стойкую репутацию убежденного антикоммуниста. Тем не менее, вопреки своим прежним взглядам и общей атмосфере биполярного противостояния, Никсон сумел по-новому посмотреть на перспективы выстраивания отношений с СССР, положив начало «разрядке международной напряженности». Ныне в США нередко вспоминают и об опыте начала 90-х годов, когда Рональд Рейган, начав президентство с крайне жестких мер, направленных против Москвы, постепенно отказался от конфронтационной риторики и наладил диалог с Кремлем. Таким образом, как победа в 2016-м году записного «ястреба», так и потенциальное усугубление трений РФ и США со сменой хозяина «овального кабинета» не стоит воспринимать в качестве пролога к новой холодной войне. Пагубность такого развития событий сегодня не вызывает сомнений у большинства непредвзятых наблюдателей, и будущий американский президент также рано или поздно осознает, насколько сотрудничество выгоднее и перспективнее углубления наметившегося кризиса.